Кто не боится оспы

Как ни стараются паникеры нагнетать обстановку вокруг коронавируса, повод для радости есть. В ночь на пятницу 20 марта Роспотребнадзор сообщил о начале испытаний вакцины против коронавируса. Ранее нашим ученым первым в мире удалось расшифровать полный геном COVID-19. Враг будет разбит, победа будет за нами. Эти слова вполне можно отнести к текущей ситуации. Медицинская история нашей страны знает немало случаев, когда вплотную к нам подходили серьезнейшие болезни, но нашим специалистам всегда удавалось предотвратить Апокалипсис.

Как сказал профессор, член Нью-Йоркской академии наук, руководитель отдела микробиологии латентных инфекций Института им. Гамалеи Виктор Зуев, «Мы побеждали не какой-то там коронавирус, мы справлялись с холерой и черной оспой».

Не сомневаясь в победе наших врачей, мы расскажем о трех случаях предотвращенной угрозы.

Эпидемия холеры в 1970 году

«На Дерибасовской случилася холера, ее схватила одна Ъ от кавалера», — пелось в одной советской песенке семидесятых годов. Об эпидемии холеры, вспыхнувшей в СССР в 1970 году, недавно напомнил фильм Тодоровского-младшего: «Одесса», в основу которого легли его воспоминания. Однажды, приехав погостить к бабушке и дедушке, они с папой оказались на карантине и не смогли выехать обратно в Москву. В фильме эпидемия носит фоновый характер, поэтому какие-то факты о том, как боролись с болезнью, почерпнуть трудно. А вот писатель и автор детективов Сергей Литвинов знает об этом не понаслышке.

— Холеру-1970 мы наблюдали «из первого ряда», — вспоминает Сергей. — Лето я проводил обычно у бабушки с дедушкой в портовом Новороссийске: море, фрукты, казаки-разбойники, ставрида. И вот приходит пора уезжать домой, к родителям. А тут, бац: по случаю холеры город закрыт! Билетов не продают. Ни на поезд, ни на самолет, ни на автобус. Реально из города нельзя выехать.

Первые жертвы появились в Батуми и в Астрахани, но потом болезнь затронула все побережье Северного Кавказа, Крым, Одессу. Заболевших выявляли и в Москве, и в Ленинграде, и в Киеве.

Конечно, выдерживать карантин мало кому хотелось, поэтому люди предпринимали попытки выехать тайком. Однако немногочисленные частные машины на трассах разворачивали назад ГАИ и военные. До сих пор данные рассекречены не по всем городам, но в одной только Одессе для поддержания карантина были задействованы 5000 солдат, 9 катеров, 5 вертолетов.

— Чтобы доехать тайными тропами до Краснодара, брали с тех, кому очень надо, по сто рублей. Сумасшедшие деньги по тем временам, среднемесячная зарплата! — говорит Литвинов.

В отличие от нынешнего коронавируса, про холеру-1970 не писали газеты и не сообщали по радио и телевидению, однако народное творчество оповещало быстрее, чем СМИ. Например, Владимир Высоцкий посвятил холере целую песню:

Закрыт Кавказ, горит «Аэрофлот»

И в Астрахани лихо жгут арбузы, —

Но от станка рабочий не уйдет,

И крепнут все равно здоровья узы.

Убытки терпит целая страна,

Но вера есть, все зиждется на вере, —

Объявлена смертельная война

Одной несчастной, бедненькой холере!..

Холера не была ни несчастной, ни бедненькой. Из отпусков отозвали всех медиков. Мобилизовали всех студентов, будущих докторов. Бригады медработников обходили дома, выявляли кишечные заболевания, отрабатывали контакты заболевших.

Писатель вспоминает, как однажды в его дворе среди ночи всех жильцов вдруг увезли санитарные машины, а подъезд забили крест-накрест досками и поставили постового милиционера: «Никто ничего не объявлял, но просочились слухи, что скончался дедушка, живший в подъезде, а при вскрытии в теле обнаружили холерный вибрион».

Среди тех, кого увезли санитарные машины, была и одноклассница Сергея Литвинова.

В обсервации на базе отдыха девушка провела три недели, а по возвращении стала местной знаменитостью и рассказывала однокашникам, как им не давали выходить, кормили три раза в день и выдавали по две таблетки тетрациклина. Всего в обсервациях по Союзу прошли карантин более 180 тысяч человек. Тетрациклин выдали более чем миллиону человек. Увезенным не дали взять с собой даже книжек, и они жаловались на адскую скуку. Однако благодаря предпринятым мерам заболевших было минимальное количество. Около 927 человек — в Астрахани (и области), 158 – в Керчи, 126 – в Одессе. К сожалению, совсем без жертв не обошлось. В Украинской ССР (в основном в Керчи и Одессе) по рассекреченным данным КГБ, погиб 21 человек.

Черная оспа в Москве

После 1982 года советским детям перестали делать прививки от оспы. Поэтому если хотите определить возраст человека – посмотрите на его плечо, обычно левое. Если есть оспинка – значит, он старше тридцати семи лет. Впрочем, считалось, что победили оспу раньше. Когда в 1959 году на консилиуме врачей молодая ординатор Боткинской больницы пискнула, что симптомы заболевания одного из пациентов похожи на оспу, старшие коллеги только посмеялись:

— Что вы, голубушка, оспы в Советском Союзе давно нет.

Старшие коллеги оказались неправы.

— Доподлинно известно: оспу в Москву в конце 1959-го года завез дважды лауреат Сталинской премии художник-плакатист Алексей Кокорекин, кстати, его внучка – известная ныне телеведущая Ольга Кокорекина, — рассказывает Сергей Литвинов. — В составе делегации советских художников и писателей Кокорекин посетил братскую Индию. Любознательный художник побывал на ритуальном сожжении браминов в городе мертвых Варанаси. Делал наброски в блокнот, приближался к телу и даже прикупил на память ковер, доставшийся от брамина. Конечно, он не ведал, что брамин умер от черной оспы.

По возвращении в Москву художник с кучей подарков поехал к своей любимой женщине. И только на следующий день, подгадав рейс из Дели, объявился в семье. Вскоре у него поднялась высокая температура. Появились высыпания на теле. С диагнозом: «грипп» Кокорекина госпитализировали в Боткинскую больницу. В палату с такими же, как он, «гриппозными» больными.

Случаев оспы в СССР не знали с 1936 года. Даже в отсталых среднеазиатских республиках с ней удалось справиться, благодаря поголовной вакцинации. Однако за почти четверть века кто-то уклонялся от прививки, случалась некачественная вакцина, плюс по стране прокатилась страшная война. Вдобавок ко всему медики знали, что спустя примерно десять лет действие прививки ослабевает. Если бы оспа и впрямь ворвалась в самый населенный город СССР, Москву бы просто выкосило. Лекарства против оспы не существует, смертность достигает 90 процентов, к тому же болезнь страшно заразная. От больного Кокорекина (а оспу у художника подтвердили, когда тот уже покрылся черной коркой) вирус по вентиляционной трубе передался этажом ниже. Заболел персонал больницы, родственники «индийского гостя», а больничный истопник подхватил оспу, просто проходя мимо палаты.

Когда масштабы возможного бедствия дошли до вирусологов, они забили тревогу. Информация ушла на самый верх, а оттуда последовала команда: любыми способами сдержать эпидемию.

Как рассказывал профессор Виктор Зуев, работавший тогда младшим научным сотрудником НИИ вакцин и сывороток имени Мечникова, работники КГБ, врачи, милиция проделали титаническую работу по сдерживанию вируса. Боткинскую больницу перевели на казарменное положение. Больных и персонал перестали выпускать с территории. Спецслужбы отработали все контакты Кокорекина. Взяли на карантин пассажиров самолета, которые летели с художником из Дели в Москву, вычислили таксиста, что вез Кокорекина. Под карантин в больницу на Соколиной горе поместили сокурсников, с кем контактировала студентка-дочь художника и ее будущий муж. В том числе – эвакуировали целую свадьбу с новобрачными.

Но и это еще не все. Спецслужбы отследили и сожгли все импортные вещички и сувениры, привезенные Кокорекиным из командировки, и уже успевшие разойтись по рукам и комиссионкам.

Доктор Зуев сам вызвался отбирать пробы. Как выяснилось впоследствии, у молодого врача самого не было прививки от оспы.

— Не знаю, почему обошлось. Тогда ведь и технологий не было таких, как сейчас. Больные чихали, кашляли. Какие меры безопасности были: приехал, разделся догола, принял душ, надел два халата, две пары перчаток. Ком ваты и толстый слой марли – вместо маски, — делится подробностями профессор.

Из восьмисот госпитализированных оспу обнаружили у сорока.

Потрясающе, что за короткий срок всю пятимиллионную Москву вакцинировали. Но, самое удивительное, что о причинах вакцинации никто ничего не знал. В том числе, и родители Сергея Литвинова. А ведь тема здоровья им была близка:

— В ту пору мама моя как раз была беременна мною. Но сколько я ни пытался выяснить у них подробностей тех событий, говорила: «Мы ничего не знали, не ведали», — вспоминает Сергей.

Из-за секретности не наградили за победу над оспой и врачей. Но, как подчеркивает профессор Зуев, дело, которое они сделали, само по себе было наградой: «Ведь это оспа, а не какой-то коронавирус».

Лишь спустя годы информация стала просачиваться в фильмах. По итогам эпидемии журналист Александр Мильчаков написал повесть «В город пришла беда», на основе которой сняли одноименный художественный телефильм на киностудии Довженко (1966). На советском ТВ его почти не показывали, но сейчас он доступен в Сети. Не нашлось в фильме места сожженым индийским шмоткам, КГБ и милиции. И даже про Индию ничего не сказали, упомянув обтекаемо: «больной заразился на ближнем Востоке». Более подробные сведения об эпидемии можно прочитать в романе Анны и Сергея Литвиновых «Свадьбы не будет».

Сталинская сестренка спасла от холеры Сталинград

Еще один пример сокрушительной победы наших врачей связан со Сталинградом. В 1942 году антисанитария на полях сражений вызвала вспышку холеры в стане врага. Болезнь могла легко перекинуться на город, поэтому в Сталинград выехала команда врачей во главе с профессором Зинаидой Виссарионовной Ермольевой.

В среде наших медиков Ермольеву называют «Сталинской сестренкой». Ведь вождь народов обращался к ней не иначе как «сестренка», имея в виду не только общее отчество, но и выдающиеся заслуги этой женщины.

Врачи планировали провести в Сталинграде дезинфекцию и привить военных и гражданских холерным бактериофагом. Однако железнодорожный эшелон, в котором везли препараты, попал под авиаудар, и врачи вышли против болезни с голыми руками.

Поразительны действия Зинаиды Виссарионовны. Доктор немедленно организовала в одном из подвалов разрушенного дома импровизированную лабораторию. Врачи работали с трупами гитлеровцев, выделяя характерные вибрионы холеры и выращивали специфические к ним бактериофаги.

В исторических источниках приводится примечательная телефонная беседа Сталина с Зинаидой Виссарионовной:

«Сестренка, может быть, нам отложить наступление?»

«Мы свое дело выполним до конца!» — ответила сестренка.

За короткое время нужное количество препарата было получено, а беспрецедентная акция по вакцинации и обследованию населения — вошла в медицинские учебники по всему миру.

«В этой борьбе с невидимым опасным врагом принимали участие все, кто оставался в городе, — вспоминали очевидцы событий. — У каждой сандружинницы Красного Креста было под наблюдением 10 квартир, которые они обходили ежедневно, выявляя больных. Другие хлорировали колодцы, дежурили в булочных, на эвакопунктах. Были активно включены в эту борьбу и радио, и пресса».

В сутки вакцину бактериофага получали 50 тысяч человек, а медработники ежедневно обследовали по пятнадцать тысяч горожан.

Ермольева была наделена такими полномочиями, что могла снимать людей даже со строительства оборонительных сооружений города.

К лету 1942 года распространение холеры было остановлено. Полученную Сталинскую премию Ермольева потратила на постройку истребителя Ла-5, получившего ее имя. А свой опыт борьбы с заболеванием описала в монографии «Холера». Кстати, во всем мире доктора Ермольеву называют еще и «госпожа пенициллин». Два года спустя профессор вместе с хирургом Николаем Бурденко успешно испытала на Прибалтийском фронте отечественный пенициллин-крустозин, продукт которого выделила из плесени, которую собственноручно соскабливала со стен подмосковных бомбоубежищ.

«Коронавирус — это даже не оспа. Тут и сравнивать не нужно. Мы справимся», — сказал профессор Виктор Зуев и рассмеялся. И после всех прочитанных на фейсбуке ужасов на душе правда стало легче. Профессор, член Нью-Йоркской академии наук, руководитель отдела микробиологии латентных инфекций Института им. Гамалеи — наш супермен. В 1960 году он, без прививки, но в резиновых сапогах и с ватной маской на лице бросился на ликвидацию заразнейшей оспы, грозившей устроить в столице настоящий апокалипсисис.

Мы уже писали о том, как в 1959 году художник Алексей Кокорекин привез из Индии страшный «сувенир». Любознательный художник побывал на обряде похорон индуса и умудрился прикупить оставшийся после покойного ковер. По возвращении попал в Боткинскую больницу, где поначалу решили, что художник болен гриппом. Вскоре Кокорекин скончался, а такие же симптомы заболевания обнаружили у его соседей по палате и даже — пациентов этажом ниже. Тогда-то и возникло подозрение, что гость из Индии привез в Москву черную оспу.

В те годы 30-летний Виктор Зуев работал младшим научным сотрудником НИИ вакцин и сывороток им. Мечникова.

— Из Боткинской больницы нам доставили стекло с биоматериалом скончавшегося больного, — вспоминает Зуев. — Когда наши профессора глянули в микроскоп — онемели. Помню, как профессор Морозов сказал мне: «Молодой человек, возьмите бумагу, пишите докладную министру». В записке была только одна фраза: «В материалах больного обнаружены тельца Пашена». Непосвященным эта фраза ничего не говорила. А для ученых было очевидно: надвигается катастрофа.

Оспа отличается высокой заразностью, поэтому критически важно было найти и изолировать всех контактеров. Молодой 31-летний ученый вызвался добровольцем отбирать пробы на анализ.

О том, как происходила борьба с оспой и о перспективах нынешней борьбы с коронавирусом мы поговорили с Виктором Абрамовичем.

РЕЗИНОВЫЕ САПОГИ И ВАТНАЯ МАСКА СПАСЛИ ОТ ОСПЫ

— Виктор Абрамович, как случилось, что отбирать пробы отправили человека, у которого не было даже прививки?

— Меня отпустили с легким сердцем, потому что считали, что я привит экспериментальной вакциной. В то время телячья вакцина, которая была в ходу, вызывала много осложнений и поэтому долгое время ученые мечтали создать «мягкую» вакцину. Такую вакцину, выращенную из куриных эмбрионов, поставили мне. Однако после того как вспышка оспы была погашена, выяснилось, что она не работала, была просто водой.

— Оспа отличается высокой заразностью. Заразился даже истопник, который не контактировал с Кокорекиным, а просто проходил мимо палаты. Как вы избежали инфицирования?

— Вы правы, вирус оспы относится к возбудителям первой группы. Сейчас в этой группе много «жильцов», а тогда было два: вирус оспы и возбудитель чумы… На мне не было ничего специального. Ни особой маски, ни специальных антисептиков. Я приехал в Боткинскую больницу, принял душ, мне выдали белье, рубашку, два халата и резиновые сапоги. Причем, я ношу сорок пятый, но моего размера не оказалось. Сказали: «есть сорок второй и сорок третий, но оба правые». Так я взял сорок третий и работал, как балерина на пуантах. Никаких специальных масок тоже не было: вместо них — комок ваты, завернутый в марлю.

Мне предстояло брать мазки из зева, но не было даже специальных палочек. К счастью, перед тем, как отбирать пробы, я зашел в институт Склифосовского и рассказал ситуацию операционным сестрам. Они мне дали толстые, с карандаш, палочки с намотанной на них ватой. Можете себе представить, с каким изяществом я лазил этими палочками в носоглотку, в то время как больные кашляли и чихали.

— Как была налажена работа по спасению города от оспы?

— Оспа отличается высокой заразностью, поэтому критически важно было найти и изолировать всех контактеров: членов семьи, друзей, коллег, контактных людей и контактировавших с контактными. Поэтому набиралась огромное количество «подозреваемых». Кого-то снимали с поездов, одного товарища вернули из ГДР и посадили на карантин. Вернули из комиссионок все товары, которые привез Кокорекин.

Боткинскую больницу тут же перевели на казарменное положение, взяли под охрану милицией и не выпускали персонал. Белье, которого не хватало — вскрывали из неприкосновенного запаса противовоздушной обороны. Всего под наблюдением в Москве находилось больше девяти тысяч человек, а три с половиной тысячи вторично контактировавших находились на дому. За пять дней привили всю Москву, больше шести с половиной миллионов человек.

— Я не очень понимаю, зачем было прививать Москву, если прививки у людей уже были.

— Привитой — это значит иммунизированный, но любой иммунитет можно пробить приличной дозой вируса. Здесь доза была очень приличная, не зря у 39 человек обнаружили вариолоид, то есть — оспу привитых.

— Вам не кажется чудом, что в шестидесятом году удалось сдержать вирус оспы?

— А я всегда говорил, что наша санитарная служба была лучшей в мире и это демонстрировалось не раз. Не зря же говорят, что мы выиграли две войны: одну на поле брани, другую — с инфекциями. Мы не допустили эпидемии и в войну. В то время я работал санитаром в военно-санитарном поезде, в последнем вагоне. Последние вагоны предназначались как изоляторы, но инфекционных больных у нас не было, поэтому последние вагоны использовались для бойцов, получивших ранения в пах. В обычном вагоне их затравили бы шутками.

ВОЗМОЖНО, НАМ ПРИДЕТСЯ ПОДРУЖИТЬСЯ С КОРОНАВИРУСОМ, КАК С ГРИППОМ

— Насколько опаснее оспа, с которой вам пришлось сражаться, нынешнего коронавируса?

— Вы смеетесь? Никакого сравнения. Понимаете, какая штука. Эти все страхи про коронавирус пока только по первопутку. От коронавируса нет вакцины, нет лекарств, возбудитель пугает новизной, он очень прилипчивый и распространяется типа вируса гриппа. Но его патогенность невелика. Скоро вирус сойдет на «нет», волна страха и неведения схлынет. Однако, неприятно то, что эта зараза может войти в число наших ежегодных «приятелей».

— Что вы хотите этим сказать? Все будет повторяться каждый год?

— Не исключаю, что самое интересное ждет нас впереди. Люди выздоровели, но вопрос в том, остались ли они вирусоносителями. Поэтому возможна аналогия с гриппом. Хорошо знакомый нам грипп мы ждем два раза в году: весной и осенью, когда сыро и понижается иммунитет. Но летом-то гриппа нет! Куда он девается? Не в спальню же уходит. Нет, он сохраняется в организме.

— То есть, коронавирус обеспечит нам вспышки по типу гриппозных?

— Я к этому и веду. Мы не знаем, как коронавирус изменит нашу жизнь. Например, еще в семидесятые годы мы доказали, что вирус гриппа может вызывать медленную гриппозную инфекцию. Такая инфекция имеет длительный инкубационный период, который может доходить до пятидесяти лет, но когда она просыпается — то остановить ее уже невозможно: она приводит к летальным последствиям. Медленная инфекция может формироваться после перенесенного заболевания; в результате иммунизации; и, главное — вирус гриппа способен проходить через плаценту как горячий нож через сливочное масло. В результате человек рождается с виду абсолютно здоровым, но с заложенной бомбой внутри.

Как ведет себя коронавирус — я не знаю. Но исключать ничего нельзя.

— Есть теория, что коронавирус создали искусственно…

— Я отвечу философски: не думаю, что это так, но в жизни все может быть. Да, меня тревожат разные лаборатории, особенно — американская лаборатория в Грузии, где в один день погибло 24 человека, а потом еще несколько десятков.

Все эти экзерсисы вселяют сомнения. Но надо понимать, что существует масса естественных путей для формирования штаммов. Это — подарки цивилизации. В Советское время мы не выезжали за границу, разве что — в деревню, на дачу, на море. Сейчас мы стали ездить дальше и чаще. Вследствие далеких поездок мы перемешиваемся с человеческими массами, у которых другая микрофлора. Мы никогда не знаем, какими могут быть последствия этого перемешивания. У местных жителей к какому-то заболеванию может оказаться бытовой иммунитет, которого нет у нас. Как известно, во время вспышки полиомиелита в зоне риска оказались дети зажиточных людей, ведь у бедняков этот бытовой иммунитет от полиомиелита был.

ОТ ИНФЕКЦИИ СПАСУТ ХОРОШАЯ ПИЩА И БЛАГОРАЗУМИЕ

— Когда-то от страшной оспы вас спас кусок ваты. Какие маски спасут сейчас?

— Маски эти, в основном, обеспечивают защиту от слюны. Поэтому они нужны людям, которые находятся в группе риска: врачам, контактирующим с пациентами, чихающим больным. Вам, если вы не чихаете и не идете в рассадник болезни, эти маски не нужны. Вирус ведь не вылетает на метле, он вообще не летает. Я, например, сегодня собираюсь по делам в Сбербанк, буду там без маски. А мне — уже за девяносто, я в зоне риска.

— Как можно обезопасить себя в это трудное время?

— Важно сохранить здоровым иммунитет и поэтому нужно рационально питаться, не исключая ничего, что характерно для питания людей в нашем регионе. Важно прививаться. Например, я прививаюсь от гриппа каждый сентябрь. Мне неважно, попадет вакцина в штамм или не попадет: но в составе инфекции есть белки, которые близки у разных штаммов поэтому, когда происходит процесс размножения вирусов, иммунитет отвечает на все белки. В прошлом году я заболел, но, благодаря прививке, это продолжалось всего два дня.

— Как вы считаете, справиться с оспой в Советское время было сложнее, чем сейчас с коронавирусом?

— Еще бы! Тогда мы не были готовы, оспа свалилась как снег на голову… Да и опасность была несравнимо страшнее, ведь вирус оспы и рядом не стоял с коронавирусом. Здесь — все под контролем, мы были готовы к происходящему, потому что видели, как все происходило в Китае. Да, сейчас число заболевших растет и будет расти, потому что мы не можем бросить наших людей, которые остались за рубежом. Пока мы не привезем их всех — количество больных будет увеличиваться.

— Таксисты в Москве боятся, что город закроют на карантин.

— Это невозможный сценарий, Москва не может жить в башне из слоновой кости. Связи будут сохраняться, да и сейчас у нас эти связи есть даже с Китаем. Что-то везем туда, что-то оттуда. Но все — в пределах разумного, а разумным считается то, что под контролем.

— На ваш взгляд, все ли мы делаем правильно в этой борьбе с коронавирусом?

— Мы делаем все абсолютно правильно. Поводов для беспокойства нет. Все будет хорошо, я даже не сомневаюсь.