Черкешенка прививка от оспы
Среда, 7 марта 2012 г.
 | Если б существовала богиня спасения от оспы, она наверняка была бы черкешенкой. Пока Европа укрывала рябые лица мушками и масками, черкешенки покоряли заезжих визитеров ясными карими глазами и точеными чистыми лицами. Контраст был так велик, что европейцы хватались за дневник — записывать свежие впечатления. |
|
В обширном семействе древних индийских богов имелась и богиня оспы Мариатале — молодая женщина с чрезвычайно склочным характером. По легенде однажды она вспылила и бросила в лицо отцу свое золотое ожерелье. И там, где золото коснулось кожи, появились язвы. Так возникла черная оспа — вековое проклятие людского рода…
Дамочка с ожерельем обернулась старухой с косой — это она, безносая, переполняла средневековые кладбища, пресекла род русских императоров по прямой мужской линии, наводнила Россию людьми по фамилии Рябовы, Шадрины и Щедрины, и ввела в моду венецианские маски и мушки. Ведь все, кто выживал, носили на лице ее пожизненное клеймо. Люди с чистой кожей были столь редки, что это непременно указывали в особых приметах. Помните, у Пушкина: «Приметы Владимира Дубровского, составленные по сказкам бывших его дворовых людей. От роду 23 года, роста середнего, лицом чист….»
Если б существовала богиня спасения от оспы, она наверняка была бы черкешенкой. Пока Европа укрывала рябые лица мушками и масками, черкешенки покоряли заезжих визитеров ясными карими глазами и точеными чистыми лицами. Контраст был так велик, что европейцы хватались за дневник — записывать свежие впечатления.
Записал и Абри де ла Мотре — шпион шведского короля Карла XII, который в тот 1711 год воевал с Россией. Исполняя королевские поручения, французик объехал полмира — Европу, Азию и Африку.
Завернул и на Кавказ, где был поистине потрясен: «Я находил черкесов все более красивыми, — читаем у Мотре, — по мере того как мы продвигались между гор. Так как я не встречал никого, отмеченных оспой, я пришел к мысли спросить их, нет ли каких-либо секретов, чтобы гарантировать себя от опустошений, которые этот враг красоты производил среди стольких народов».
На самом деле оспой черкесы хворали, и доказательством тому — язык. Он беспощадным зеркалом отразил реальность: в адыгском языке есть выражение фэрэк1 напэ, то есть «лицо со следами оспы». Но не слишком распространенное — черкесы с незапамятных времен знали тайну, неведомую Европе. От французского гостя, впрочем, таиться не стали: «Они мне ответили утвердительно и сообщили, что это средство заключается в том, чтобы привить ее или передать тем, кого надо этим предохранить, взяв гной зараженного и смешав с кровью путем уколов, которые им делали».
П.С.Руссель. Черкесы, 40-е годы XIX века
Вскоре Мотре увидел процедуру воочию: «…в одном селении Деглиад, где я узнал, что когда мы проходили, там производили прививку маленькой девочке четырех или пяти лет…. Девочку отнесли к маленькому мальчику трех лет, который был болен этой болезнью и у которого оспинки и прыщики начали гноиться.
Старая женщина взяла три иголки, связанных вместе, которыми она, во-первых, сделав укол под ложечку маленькой девочке, во-вторых, в левую грудь против сердца, в-третьих, в пупок, в-четвертых, в правую ладонь, в-пятых, в лодыжку левой ноги, пока не пошла кровь, с которой она смешала гной, извлеченный из оспинок больного».
«Леди Мэри Уортли Монтегю с сыном Эдвардом в Турции». Художник Ж.-Б.Ванмур.
В Европе о черкесах, как победителях «черной смерти», и их секретах узнали не от одного лишь Мотре. Истинным популяризатором открытия адыгов выступила Мэри Уортли Монтегю, супруга британского посла в Османской империи.
Образованная и деятельная леди Мэри познакомилась в Константинополе с молодой черкешенкой, и та не стала прятаться от подруги. Смелая Мэри привила шестилетнего сына, а потом увезла черкесский рецепт на родину. Где ему не сразу, но дали зеленый свет, и даже привили оспу семье британского монарха. Медики на первых порах возражали, но 2% смертности против прежних 20-40 убедили скептиков — прививаться бросилась вся Европа.
И Россия тоже — в 1768 году Екатерина II проявила решимость, которую, по ее собственным словам, проявлял в Англии каждый уличный мальчишка. Специально выписанный из той же Британии доктор Томас Димсдейл взял оспу от больного русского отрока Маркова и привил ее просвещенной монархине. Малец Александр, по совпадению Данилыч, стал дворянином с гербом и фамилией Оспенный, причем герб изображал руку с разверстой раной.
«Эдвард Дженнер прививает оспу Джеймсу Фипсу». Художник Гастон-Теодор Меллинг.
Иллюстрация из книги Губерта В., 1896г.
Черкесский способ спасал Европу от мора чуть не целое столетие.
«Как много мы обязаны легкомысленной черкешенке, которая… первая решилась привить себе оспу! Скольких детей оспопрививание вырвало из когтей смерти! Может быть, нет ни одной основательницы монашеского ордена, которая оказала бы миру столь же великое благодеяние и тем самым заслужила бы его благодарность»,- восклицал восторженный Клод Гельвеций, французский поэт, писатель и философ.
К концу его галантного века английский врач Эдуард Дженнер открыл, что можно прививать людям коровью оспу, и осложнений не будет совсем.
А мог бы и не открыть — если б не был привит в восьмилетнем возрасте. По методу черкесов.
ЭТО ИНТЕРЕСНО…
Автор текста: Станислав Дерико. |  |
Источник
17:05, 12 января 2020
В прошлом посте я написала, что следующим арт-объектом в Майкопе хотела бы видеть скульптуру черкешенки, привившей оспу. Объясню, почему.
Во-первых, потому что в Майкопе почти нет современных скульптур, выполненных в стилистике XXI века. А они очень важны, чтобы сделать наш небольшой региональный город современным и еще более уютным. У городской скульптуры изначально масса функций – она не только эстетическая часть городского ландшафта, но и символ, транслирующий о городе (народе, регионе) определенную информацию, стягивающий в единое целое сюжеты прошлого и настоящего.
Современная скульптура, прежде всего, камерная, она не позволяет обесценивать городское пространство и взаимодействует с конкретным человеком, даже если он делает селфи на ее фоне. От того, что именно, какие смыслы и дискурсы, донесет до своего зрителя городская скульптура, зависит очень многое – и туристический имидж в том числе.
Во-вторых, насколько я знаю, о том, что европейцы, посещавшие Черкесию в новое время, писали о медицинских практиках черкесов, позволяющих прививать оспу, знают только специалисты.
Француз Абри де ла Мотре — агент шведского короля Карла XII, в 1711 г., по поручению Его величества объехал полмира — Европу, Азию, Африку и побывал на Кавказе. Попав к черкесам, он был удивлен: «…Тем временем, пробегая взорами по окружавшей меня толпе, я был поражен, увидев их настолько красивыми, (…) так как среди нескольких сот, которые вышли из своих хижин посмотреть на меня, не было ни одного мужчины или женщины, которых можно было назвать некрасивыми. (…)Так как я не встречал никого, отмеченных оспой, я пришел к мысли спросить их, нет ли каких-либо секретов, чтобы гарантировать себя от опустошений, которые этот враг красоты производил среди стольких народов».
Черкесы. Иллюстрация из книги Ла Мотре «Путешествия по Европе, Азии и части Африки».
Ла Мотре знал, о чем говорил. Оспа, известная еще по ветхозаветным текстам, стала одной из страшных болезней в средние века и новое время. В XVI-XVIII вв. Европу захлестнули эпидемии оспы, летальность от оспы составляла около 30%. Болезнь не щадила ни богатых, ни бедных, ни сильных, ни смелых, ни скромных, ни дерзких. Перед ней были одинаково равны члены европейских императорских фамилий, потомки османского султана и наследники русского престола. Профессор медицины в Галле Й.К. Юнкер привел в своем сочинении ужасающие цифры: ежегодно оспа уносила в Европе население среднего города — 400 000 человек. Города и села пустели, а архивные документы сохраняли память о свирепом нраве этой болезни. В одном только Берлине за период 1758–1774 гг. оспа «выкосила» 6705 человек. Те же, кто пережил страшные дни кризиса и выкарабкался, навсегда носили клеймо оспы на своих лицах.
Вряд ли ла Мотре наивно думал, что оспа обошла черкесов. Конечно, нет. Язык, как обычно, открывает нам дверь в историю: в адыгском языке оспа имеет свое название – щъуэрэк1, и есть выражение «щъуэрэк1 напэ», то есть «лицо со следами оспы».
Черкесы поделились с любознательным французом, что знают, как защитить детей от оспы. Предшественницей современной вакцинации у черкесов стали своеобразные прививки: взяв гной зараженного человека и смешав его с кровью здорового, они прививали эту смесь с помощью уколов.
Вскоре ла Мотре сам увидел эту процедуру. В селении Деглиад, через которое путешествовал француз, была привита черкесская девочка четырех или пяти лет. «Девочку отнесли к маленькому мальчику трех лет, который был болен этой болезнью и у которого оспинки и прыщики начали гноиться. Старая женщина взяла три иголки, связанных вместе, которыми она, во-первых, сделав укол под ложечку маленькой девочке, во-вторых, в левую грудь против сердца, в-третьих, в пупок, в-четвертых, в правую ладонь, в-пятых, в лодыжку левой ноги, пока не пошла кровь, с которой она смешала гной, извлеченный из оспинок больного». Таким образом, народная медицина черкесов знала оспопрививание задолго до того, как к нему пришли маститые европейские медики.
Черкесы. Иллюстрация из книги Жана-Батиста Бенуа Эйриеса Voyage pittoresque en Asie et en Afrique : résumé général des voyages anciens et modernes … — https://archive.org/details/voyagepittoresqu01eyri
Европейцы узнали из сочинения Абри де ла Мотрэ о практиках народной медицины черкесов. Однако, если бы не леди Мэри Уортли Монтегю, супруга британского посла в Османской империи, эти знания так бы и остались описанием этнографической экзотики, со временем запылившимся среди библиотечных фолиантов. Леди Монтегю, ставшая настоящим популяризатором черкесского способа борьбы с оспой, знала об этой болезни не понаслышке, ее брат скончался от оспы в 20 лет, а в конце 1715 года она заболела сама. Леди Монтегю выжила, но глубокие шрамы навсегда заставляли ее маскировать лицо слоем пудры и косметических масок.
Когда муж Леди Монтегю, Эдвард Уортли Монтегю, был назначен послом в Турции, супруги приехали в Константинополь (Стамбул). Леди не сидела без дела, ярко и подробно описывая мир Ближнего Востока своим английским друзьям. И сейчас, спустя почти 300 лет, ее письма служат своебразной навигацией в мир Османской империи.
Образованная и деятельная леди Мэри познакомилась в Константинополе с молодой черкешенкой, и та открыла ей секрет оспопрививания — вариоляции. Черкесы брали небольшое количество содержимого оспин у больного человека, затем разводили и вводили под кожу здорового человека. Через неделю или около того человек переносил легкую форму оспы и навсегда становился невосприимчивым к этой болезни.
Леди Монтегю описала этот процесс в письме 1717 года: «Этим занимаются пожилые женщины, каждую осень, в сентябре месяце, когда спадает жара. Люди (обычно пятнадцать или шестнадцать человек) собираются вместе и приглашают старуху. Она приходит с орехом, полным лучшего сорта оспы, и с помощью иголки заносит заразу людям в тело. Дети и молодые люди проводят вместе всю оставшуюся часть дня. Затем лихорадка начинает их захватывать, и они лежат в кроватях два дня, редко три. У них очень редко появляются шрамы на лице, болезнь проходит легко, на восьмой день пациенты чувствуют себя прекрасно».
Эта методика так впечатлила леди Монтегю, что ее врач, Мейтленд, провел данную процедуру с ее 5-летним сыном в 1718 году с помощью местной женщины. В том же году она вернулась в Англию. В 1721 году эпидемия оспы поразила Лондон, а врач (который к тому времени также вернулся в Англию) привил свою 4-летнюю дочь в присутствии нескольких лондонских искушенных светил.
Кстати, Мейтленд позже провел клинические испытания на шести заключенных в тюрьме Ньюгейт, которым обещали свободу, если они примут участие в эксперименте. Все шестеро выжили!
Затем Мейтленд повторил эксперимент на группе детей-сирот, результаты были ошеломляющими! Однако справедливости ради стоит сказать, что черкесской методике, продвигаемой леди Монтегю, не был уготован «зеленый свет».. Европейская публика с трудом воспринимала идею о том, что метод заключался в преднамеренном заражении человека. Кроме того, Леди Монтегю столкнулась с чисто европоцентристской критикой из-за того, что эта процедура рассматривалась как «восточная», а также из-за того что…. была женщиной, осмелившейся возвысить свой голос в мире мужчин.
Леди Монтегю с энтузиазмом пропагандировала вариолирование, поощряя родителей в своем кругу прививать детей, посещая выздоравливающих пациентов и публикуя рассказ о практике в лондонской газете. Благодаря ее влиянию многие люди, в том числе члены королевской семьи, были привиты против оспы, включая двух дочерей принцессы Уэльской в 1722 году.
С трудом и не сразу черкесская методика оспопрививания стала распространяться в Европе. Это дало основание сказать К. А. Гельвецию: «Как много мы обязаны легкомысленной черкешенке, которая… первая решилась привить себе оспу! Скольких детей оспопрививание вырвало из когтей смерти! Может быть, нет ни одной основательницы монашеского ордена, которая оказала бы миру столь же великое благодеяние и тем самым заслужила бы его благодарность».
Вариоляция проводилась в Англии еще 70 лет, пока Эдвард Дженнер не представил вакцинацию с использованием коровьей оспы в 1796 году.
Черкесская девушка. Иллюстрация из книги Эдмунда Спенсера «Turkey, Russia, the Black Sea, and Circassia» — https://books.google.ru/books?id=38QGAAAAQAAJ&redir_esc=y
Об успешном внедрении прививок против оспы написал подробный отчет французский философ Вольтер: «У черкесских женщин с незапамятных времен существует обычай прививать оспу своим детям, даже с шестимесячного возраста: им делается надрез на руке и в этот надрез вводится пустула, аккуратно снятая с тела другого ребенка. Пустула эта производит в руке, в которую она введена, такое же действие, как дрожжевая закваска в куске теста: она вызывает брожение и распространяет по всей крови свои характерные свойства; нарывчики ребёнка, которому привили эту искусственную оспу, служат для прививки той же болезни другим детям; таков почти постоянный круговорот этой прививки в Черкесии; и когда, по несчастью, в стране совсем исчезает оспа, там царит такое же замешательство, как в других странах в неурожайный год. Причина, послужившая в Черкесии утверждению этого обычая, кажущегося столь странным другим народам, существует тем не менее повсеместно: это материнская нежность и забота. (…) Черкесы приметили, что на тысячу человек едва ли найдётся один, который заразился бы дважды настоящей оспой, и на самом деле иногда переносят трижды или четырежды лёгкую оспу, но никогда не болеют двумя выраженными и опасными формами; одним словом, они поняли, что в действительности этой болезнью дважды в своей жизни не болеют. … Они сделали вывод, что, если шестимесячный или годовалый ребенок перенесёт благоприятную форму оспы, он от неё не умрёт, не будет обезображен её следами и расквитается с этой болезнью на всю свою будущую жизнь. Итак, оставалось лишь сберечь своим детям жизнь и красоту при помощи сделанной в добрый час прививки».
Поэтому, как мне кажется, памятник черкешенке, привившей оспу, и спасшей своим изобретением сотни тысяч людей, будет очень уместен в Майкопе.
Источник
Философские письма
«Lettres philosophiques».
К работе над этим произведением Вольтер приступил в конце 1727 — начале 1728 г., находясь в Англии, но широко развернул ее по возвращении на родину в 1729 г. и в основном завершил к концу 1732 г. В начале 1733 г. Вольтер направил один экземпляр рукописи в Лондон своему другу Тьерио с поручением издать ее в английском переводе. Второй экземпляр был передан французскому книгоиздателю Жору, которому в середине 1733 г. Вольтер отправил также только что написанные «Замечания на «Мысли» Паскаля», которые должны были заключить «Философские письма».
В Лондоне сочинение Вольтера было опубликовано в августе 1733 г. под заглавием «Письма об английской нации». Французское издание писем Вольтер затягивал, опасаясь репрессий со стороны властей, пока Жор по своему усмотрению не опубликовал их в апреле 1734 г. в Руане как «Философские письма».
Письмо одиннадцатое
ПРИВИВКА ОСПЫ
В христианской Европе потихоньку именуют англичан глупцами и сумасбродами: глупцами — потому что они прививают оспу своим детям для того, чтобы помешать их заболеванию этим недугом; безумцами — потому что они с легким сердцем заражают своих детей неизбежной страшной болезнью, имея в виду предотвратить сомнительную беду. На это англичане, в свою очередь, возражают: «Все европейцы, кроме нас, — трусы и извращенцы; трусы они потому, что боятся причинить малейшую боль своим детям, извращенцы же потому, что дают им в один прекрасный день умереть от оспы». Дабы можно было судить о том, кто прав в этом споре, я изложу историю этой пресловутой прививки, о которой за пределами Англии говорят с таким ужасом.
У черкесских женщин с незапамятных времен существует обычай прививать оспу своим детям, даже с шестимесячного возраста: им делается надрез на руке и в этот надрез вводится пустула, аккуратно снятая с тела другого ребенка. Пустула эта производит в руке, в которую она введена, такое же действие, как дрожжевая закваска в куске теста: она вызывает брожение и распространяет по всей крови свои характерные свойства; нарывчики ребенка, которому привили эту искусственную оспу, служат для прививки той же болезни другим детям; таков почти постоянный круговорот этой прививки в Черкесии; и когда, по несчастью, в стране совсем исчезает оспа, там царит такое же замешательство, как в других странах в неурожайный год.
Причина, послужившая в Черкесии утверждению этого обычая, кажущегося столь странным другим народам, существует тем не менее повсеместно: это материнская нежность и забота.
Черкесы бедны, а дочери их красивы, и потому из своих дочерей они извлекают максимум выгоды: они поставляют красавиц в гаремы султана, персидского суфия и всех тех, кто достаточно богат для того, чтобы покупать и содержать этот драгоценный товар; они взращивают дочерей в чести и холе, дабы научить их ласкать мужчин, исполнять пляски, полные неги и сладострастия, разжигать самыми сластолюбивыми способами и средствами похоть горделивых господ, служению которым они предназначены; несчастные эти создания каждодневно твердят свой урок со своими мамашами, подобно тому как наши девочки твердят свой катехизис, ничего в нем не смысля.
Однако нередко случается, что отец и мать, затратив огромный труд на хорошее воспитание своих детей, внезапно видят себя обманутыми в своих лучших надеждах: на семью обрушивается оспа, одна дочь умирает, другая теряет глаз, третья выздоравливает, но остается с раздутым носом, и бедные эти люди оказываются безнадежно разоренными. Зачастую, когда заболевание оспой принимает эпидемический характер, торговля полностью прерывается на ряд лет, а это производит заметные опустошения в сералях Персии и Турции.
Торгующая нация всегда очень крепко стоит на страже своих интересов и не пренебрегает никакими знаниями, способными принести пользу ее торговле. Черкесы приметили, что на тысячу человек едва ли найдется один, который заразился бы дважды настоящей оспой, и на самом деле иногда переносят трижды или четырежды легкую оспу, но никогда не болеют двумя выраженными и опасными формами; одним словом, они поняли, что в действительности этой болезнью дважды в своей жизни не болеют. Они заметили также, что, когда оспа носит наиболее благоприятный характер и ее высыпание поражает только тонкий и нежный кожный покров, она не оставляет никаких следов на лице. Из этих естественных наблюдений они сделали вывод, что, если шестимесячный или годовалый ребенок перенесет благоприятную форму оспы, он от нее не умрет, не будет обезображен ее следами и расквитается с этой болезнью на всю свою будущую жизнь.
Итак, оставалось лишь сберечь своим детям жизнь и красоту при помощи сделанной в добрый час прививки. Это и было достигнуто тем, что в тело ребенка вводили гнойничок, взятый от наиболее полноценной оспы, имеющей в то же время самый, какой только возможен, благоприятный исход.
Опыт не мог не увенчаться успехом. Турки, люди весьма здравомыслящие, тотчас же переняли этот обычай, и ныне нет в Константинополе того паши, который не прививал бы оспу своему сыну или дочери, отнимая их от груди матери.
Некоторые утверждают, что черкесы некогда переняли этот обычай у арабов, но мы прольем свет на этот исторический факт с помощью некоего ученого бенедиктинца, не преминувшего составить по его поводу несколько томов in-folio, наполненных доказательствами. Все, что я имею сказать по этому вопросу, есть следующее: в царствование Георга Первого мадам Уортлей-Монтэгю, одна из умнейших английских женщин, обладавшая к тому же огромным влиянием на умы, во время посольской миссии своего мужа в Константинополе приняла решение без лишних колебаний привить оспу ребенку, рожденному ею в этой стране. Капеллан ее мог ей сколько угодно твердить, что это не христианский обычай, приносящий успех лишь неверным, — сын79 мадам Уортлей чувствовал себя после прививки великолепно. По возвращении в Лондон эта дама поделилась своим опытом с принцессой Галльской, нынешней королевой80. Следует признать, что независимо от титулов и корон принцесса эта была рождена для поощрения всевозможных искусств и для блага людей; она — очаровательный философ на троне, ни разу в жизни не упустивший случая пополнить свое образование или проявить свою щедрость. Именно она, услыхав разговоры о том, что жива еще дочь Мильтона81 и что живет она в нищете, тут же послала ей дорогой презент; именно она покровительствует этому бедняге отцу Курайэ; именно она снизошла до того, чтобы стать посредницей между доктором Кларком и г-ном Лейбницем82. С того момента, как до нее дошли слухи о прививке, или внедрении, оспы, она велела произвести опыт на четырех преступниках, осужденных на смерть: тем самым она вдвойне спасла им жизнь, ибо она не только избавила из от виселицы, но и с помощью искусственно привитой оспы предохранила их от возможного заболевания натуральной оспой, от которой они могли умереть с течением времени.
Принцесса, убедившись в пользе эксперимента, велела привить ослу своим детям. Англия последовала ее примеру, и с этого времени по меньшей мере десять тысяч первенцев обязаны своей жизнью королеве и мадам Уортлей-Монтэгю и столько же дочерей обязаны им своей красотой.
На сто человек в мире приходится по меньшей мере шестьдесят болеющих оспой, а из этих шестидесяти в самые благоприятные годы умирают двадцать человек и двадцать сохраняют на всю жизнь ее пагубные следы; таким образом, болезнь эта наверняка убивает или обезображивает пятую часть человечества. Из всех тех, кому была привита оспа в Турции или Англии, не умирает ни один человек, если только он не болен и не обречен на смерть по другим причинам; никто из них не бывает отмечен следами оспы, и никто не болеет ею во второй раз, если только прививка была сделана по всем правилам. Несомненно, если бы какая-нибудь супруга французского посла поведала Парижу этот константинопольский секрет, она оказала бы бессмертную услугу своей нации; во всяком случае, герцог де Вийкье, отец нынешнего герцога Омонтского, один из самых крепких и здоровых людей во Франции, не умер бы в расцвете своих лет.
Принц Субизский, пользовавшийся самым блестящим здоровьем, не был бы унесен смертью в возрасте двадцати пяти лет: его высочество дед Людовика XV81 не был бы похоронен на пятидесятом году своей жизни, и двадцать тысяч человек, умерших в Париже от оспы в 1723 году, были бы сейчас живы. В чем же дело? Ужели французы совершенно не любят жизнь, а их жены совсем не заботятся о своей красоте? Поистине. Мы странные люди. Возможно, мы переймем этот английский метод еще через десять лет, если только нам разрешат это приходские священники и врачи, а может случиться и так, что французам уже через три месяца придет в голову фантазия делать себе прививки, если англичане в силу изменчивости своей натуры утратят к ним вкус.
Я узнал, что уже сто лет как китайцы практикуют у себя этот обычай; пример нации, слывущей самой мудрой и цивилизованной во вселенной, должен считаться серьезным прецедентом. Правда, китайцы пользуются иным приемом: они не делают никаких надрезов, но дают вдохнуть оспенный пузырек через нос, как понюшку табаку. Способ это более приятен, но эффект он дает тот же самый и позволяет точно таким же образом утверждать, что, если бы во Франции существовала практика прививок, была бы спасена жизнь тысячам людей.
https://lib.rus.ec/b/59733/read
Источник
